«Капитуляция – это имитация мира и изменение способа нанести раны нашему народу», – Блаженнейший Святослав

О растущей эмиграции и открытии новых приходов за рубежом. О встрече с президентом Зеленским, его желании учиться и о резонансном видеообращении религиозных деятелей к населению Донбасса. Об отношениях с ПЦУ и другими Церквами, о возможности открытия Святой Софии для богослужений и о понимании отделения Церкви от государства.

МНОГИЕ ВЫЕХАЛИ С ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЙ, НО МЕНЬШЕ ЛЮДЕЙ

В ХРАМЕ НЕ СТАЛО

– Недавно в Италии появился экзархат УГКЦ. Что это означает для Церкви?

– Это очень важный шаг в развитии нашей Церкви. Помню, что когда я приехал в Рим в 1994 году, еще будучи студентом, в Италии почти не было наших верующих. К тому времени со всей послевоенной эмиграции в Италии остался один прихожанин, потому что женился на итальянке. А в 1996-ом из Украины началась массовая трудовая эмиграция в Италию. И тогда мы, молодые священники, были первыми, кто начал заниматься тем, чтобы как-то послужить женщинам, которые приезжали в чужую страну, не зная даже языка.

Наш приход при храме Святых мучеников Сергия и Вакха стал сердцевиной социального служения. Потому что многие женщины даже не могли сообщить домой адрес, на который им писать письма. Тогда ещё не было интернета. Поэтому им из Украины присылали письма в церковь. У нас были большие коробки, куда складывали письма, и женщины искали, не пришла ли из дома какая-то весточка.

Сегодня в Италии около полумиллиона украинцев, и большая часть живёт там постоянно. Уже есть много детей, которые родились в Италии и говорят на украинском с интересным итальянским акцентом. То есть мы можем говорить о полноценной украинской диаспоре в Италии. А это значит, что нам нужно подумать о новом способе организации нашего служения для людей. Создание экзархата означает, что наша церковь получает возможность там иметь стабильную структуру со своим епископом и со своими священниками. Впервые после распада СССР создаётся новая наша структура в Западной Европе, и это открытие новой страницы в жизни украинского общества.

– Раньше патриарший собор был построен в Киеве, ваша резиденция тоже перенесена в столицу, вы привлекаете новых верующих. Как в дальнейшем видите развитие УГКЦ?

– Мы действительно стараемся отвечать на потребности. Поэтому наша церковь пережила период глобализации, превратившись из регионального состояния трёх епархий, сохранившихся со времён Австро-Венгрии, в огромную сеть. Мы сегодня имеем 35 епархий и экзархатов по миру, 8 митрополий. Последняя митрополия была создана 5 лет назад в Бразилии. Я ездил в Бразилию, чтобы ввести на престол первого в истории украинского митрополита на американском континенте.

С Божьей помощью каждый раз, когда церковь пытается динамично служить своим людям, она развивается. А если церковь закрывается сама на себе, ищет какую-то зону собственного комфорта, то начинает замирать. Даже тогда, когда мы не знаем, как ответить на потребности людей, надо идти им навстречу.

Приведу несколько наблюдений. Буквально за несколько месяцев до аннексии Крыма у нас был создан Крымский экзархат. Тогда же произошло разделение нашего тогда Донецко-Харьковского экзархата на Донецкий и Харьковский. В создании наших структур мы на один шаг опережали события. Также в Украине были созданы две новые епархии – Каменец-Подольская и Черновицкая.

– Также ведутся разговоры о предоставлении УГКЦ статуса патриархии. Однако, правильно ли я понимаю, что УГКЦ фактически уже его имеет?

– Если речь идёт о патриаршем устройстве нашей Церкви, то де-факто мы уже живём по этому устройству. Потому что наша церковь не является локальной. Для того чтобы обеспечить механизмы внутреннего единства Церкви, разбросанной по всему миру, необходимо иметь определенное устройство. Однако формально мы не имеем статуса патриархии. Но в современном мире люди не столько ожидают смены вывески, как действенности.

Один из механизмов, где мы уже чувствуем себя патриаршей церковью, – это периодические созывы Патриарших Соборов. Очередная сессия состоится в 2020 году. На ней мы будем обсуждать внутреннее единство и глобальное измерение УГКЦ.

– На оккупированных территориях служение как никогда нужно. Как чувствует себя там УГКЦ? Епископы выехали, но храмы УГКЦ там действуют?

– Оккупация Донецкой области живым шрамом разрезала тело нашего Донецкого экзархата, потому что он включает также Запорожскую и Днепропетровскую области. Наш епископ не смог вернуться в Донецк в 2014 году. Тогда он принял участие в паломничестве в Зарваницу (Тернопольская обл.), а обратно уже не мог вернуться, потому что попал в расстрельные списки. Сегодня на оккупированных территориях действует 11 приходов УГКЦ. Есть 4 священника, что пастырствуют на территории так называемой ДНР, и 1 священник в Луганске. С Божьей помощью нам удалось сохранить действующими эти приходы.

Что интересно, очень многие уехали с той территории, но количество людей, которые приходят в наши храмы, меньше не стало. Мы сами до конца не понимаем, как это объяснить. Наш выбор был – статься с нашими людьми в тяжёлый период.

Нашим священникам там нелегко. Они подвергаются опасности. Порой нам приходилось их забирать оттуда, когда возникала какая-то опасность, а потом они возвращались.

– С чем связана эта опасность? Священникам и верующим впрямую угрожали? Хотели конфисковать храмы?

– Есть разные обстоятельства. Я не хотел бы входить в подробности, потому что для наших верных по ту сторону это может быть опасно. Оккупированная территория переживала разные периоды. Однако, несмотря на драматические обстоятельства, наши священники там остались.

И нам удалось сохранить присутствие в Крыму. До аннексии Крыма мы имели там 5 приходов – Симферополь, Евпатория, Ялта, Керчь, Севастополь. Все они работают и сейчас. Мы сохранили наше присутствие в Крыму благодаря помощи Римской Апостольской Столицы. Согласно церковному законодательству, Ватикан взял под свою личную опеку наши приходы.

– Они перерегистрированы по российскому законодательству как римско-католические?

– Нет, это греко-католические общины. Но высшей инстанцией в документах была указана Римская Апостольская Столица.

Они сохранили свой статус. Наши люди отстаивали право иметь свою церковь. Приходы были вынуждены проходить религиоведческую экспертизу в Москве, чтобы объяснить, почему они хотят быть греко-католиками в Крыму. Благодаря мужеству наших общин удалось отстоять наше присутствие.

ЕСЛИ НА НАШИ ПАЛОМНИЧЕСТВА ПРИХОДЯТ ПОЛИТИКИ, ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО УГКЦ ПОДДЕРЖИВАЕТ ТУ ИЛИ ИНУЮ ПАРТИЮ

– Вы упомянули о помощи Рима. Недавно состоялась ваша встреча с Папой Римским. Незадолго до этого он встречался с президентом РФ Путиным, и известно, что понтифик задавал вопрос об агрессии России в Украине, однако в конечном коммюнике об этом не упоминалось. Если взять неформальную сторону, какая позиция Ватикана в данном вопросе, пытались ли они повлиять на Путина?

– Я до конца не могу на этот вопрос ответить. Впечатления от встречи со Святейшим отцом и руководителями Римской курии – это то, что они говорят о страдающем народе Украины. Ещё раньше Папа говорил о том, что Россия должна сделать всё для того, чтобы прекратить войну. К сожалению, по сегодняшний день агрессия продолжается. Когда речь идёт об этой теме, Святейший отец говорит от имени народа Украины. Поэтому Апостольский престол является нашим представителем, потому что УГКЦ не имеет прямых отношений с оккупационными властями, а Рим имеет большие коммуникационные ресурсы. Я думаю, хорошо, что Папа встречается с Путиным, потому что это возможность нашей церкви на весь мир говорить от имени украинского народа. Святейший Отец очень внимательно слушает и нас, и месседж, который доходит из Украины, он воспринимает очень серьёзно.

– В последние годы особенно часто в публичной плоскости вспоминают, что в Украине Церковь отделена от государства. У граждан, которые не очень близки к Церкви, порой вызывает раздражение попечительства церквями различных конфессий важных для общества тем. В связи с процессом получения православной церковью Томоса и тем, как Пётр Порошенко сделал эту тему главной в своей предвыборной кампании, его обвиняли в том, что он себе присвоит церковную тему, а церковь – в воздействии на политику. Незадолго до выборов во время паломничества в Зарваницу, где вы выступили со знаковой речью «Не дайте себя обмануть", тоже присутствовал Порошенко. Как вы для себя определяете грань: где направлять верующих, а где – дать им свободу?

– Согласно социальному учению церкви, она является неотъемлемой составной частью гражданского общества. И здесь Церковь не просто может, а должна быть активной. То есть когда мы говорим о формировании определённого сознания, чувства ответственности за свое государство и за ценность государства как такового. Даже в последних римских событиях, о которых вы упоминали, мы пытались донести до всех, кто был готов нас слушать, что украинское государство является общим благом украинского народа, и страдания Украины связаны с тем, что агрессор хочет уничтожить это государство. И это государство является общим благом не только украинцев в Украине, но и всех людей, независимо от религиозного или национального происхождения. Поэтому наша Церковь всегда была государственнической. В те моменты истории, когда наш народ жил на своей родной земле, но в чужих государствах, когда украинцев воспринимали как людей второй категории, Церковь была той социальной институцией, которая защищала народ и говорила от его имени. Однако наша Церковь никогда не была государственной – то есть никогда не становилась частью государственного механизма. Особенно, когда речь шла о существовании нашего народа в чужих государствах.

Это традиция УГКЦ. Поэтому мы чувствуем себя обязанными сегодня быть активными именно на уровне гражданского общества, для того чтобы воплощать определенные принципы и ценности. Церковь должна воспитывать мирян, которые потом примут участие в политике. Но церковь не вмешивается в политический процесс и не может быть церковью какой-либо партии. Наши верующие порой имеют разные политические предпочтения. Мы никогда не поддерживаем тех или иных политических лидеров. Мы призываем тех, кто хочет получить доверие людей, брать на себя ответственность за воплощение в жизнь определённых принципов. И это предел, о котором вы спрашиваете.

Очевидно, что не все церкви в Украине разделяют такую ​​доктрину. Некоторые считают, что активность в гражданской жизни – это уже является вмешательством церкви в политику. С другой стороны, иногда нас спрашивают: а почему Церковь не создаст своей политической партии? В истории западных демократий были моменты, когда Католическая Церковь имела собственные партии – как христианские демократы в Италии после Второй мировой войны. Однако мы понимаем, что на сегодня это абсолютный анахронизм. С другой стороны, задача Церкви – воспитывать и избирателей, и политиков. Поэтому когда на богомолье приходят представители разных политических партий, то они себя чувствуют принятыми. Но это не значит, что наша Церковь будет поддерживать на выборах ту или иную политическую силу. Слава Богу, мы уже имеем собственное государство, и Церковь уже не должна выполнять функции государства. Поэтому Церковь должна остаться Церковью, нести воспитательную миссию и показывать вечные идеалы.

МИР ДОЛЖЕН БЫТЬ НАСТОЯЩИМ. ПОСЛЕДСТВИЯ КАПИТУЛЯЦИИ БУДУТ СТРАШНЕЕ, ЧЕМ ВОЙНА

– После победы на президентских выборах Владимир Зеленский проводил встречи с религиозными лидерами Украины. Какое впечатление он на Вас произвёл?

– Первое, он произвёл впечатление человека, который общается. А когда мы слушаем друг друга, то создаём уникальную возможность для того, чтобы можно было поделиться своим видением. Надеюсь, что мне удалось передать определённые мысли. В частности, когда речь идет об исторической роли нашей Церкви в становлении украинской государственности. Когда речь идет об украинской диаспоре и роли УГКЦ в развитии крупной сети украинского мира. Потому что не все украинские президенты понимали и чувствовали важность диаспоры в жизни украинского народа. В частности, когда речь идёт о деятельности Всемирного конгресса украинцев. Также мы говорили об образовании, о нашем Украинском католическом университете. Мы обсудили важность того, чтобы украинская молодёжь не покидала Украину, а могла здесь получить достойное европейское образование. Также была возможность передать свои тревоги тому, кого украинцы избрали президентом.

– Какие свои тревоги Вы озвучили?

– В частности, об эмиграции. Согласно статистике, один миллион украинцев ежегодно покидает нашу страну. Вопрос, как действовать? Церковь тоже должна идти за людьми. Я ежедневно получаю письма из разных стран мира, и мы открываем новые места присутствия наших людей. Это означает, что мы каждый раз должны быть более активными, чтобы обеспечить им надлежащую духовную опеку.

Думаю, что украинское государство еще должно много сделать, для того чтобы украинцы, с одной стороны, не покидали своё государство, а с другой – чтобы чувствовали себя защищёнными там, где они сегодня находятся.

– Насколько, по Вашему мнению, Зеленский понимает государство, которое возглавил? Насколько он понимает вызовы в плане нацбезопасности? Именно в тот период противники новоизбранного президента называли его малоросом и авансом обвиняли в том, что он сдаст национальный интерес.

– У меня сложилось впечатление, что Зеленский готов учиться. Мы с ним говорили на украинском языке. И в определенный момент он мне сказал фразу: «"Вы так хорошо по-украински говорите. Я хочу говорить так, как вы». Сообщил, что у него хороший преподаватель украинского. Он – человек молодой и хочет совершенствоваться. А это вселяет надежду, что, даже когда мы чего-то не умеем или не знаем, то можем это получить. Гораздо трагичнее было, если бы перед нами был человек, который сказал бы: «Я все знаю, а ваше мнение мне не интересно». Посмотрим, как в случае Зеленского все это будет выглядеть со временем. Я хочу ему пожелать, чтобы он продолжал учиться, был открыт и воспринимал добрые советы.

– После ряда встреч Зеленского с религиозными лидерами появилось видеообращение, в котором вы также приняли участие. Его восприняли как политическое – мол, украинцев готовят к предстоящим переговорам с главарями террористов ДНР и ЛНР.

– Зеленский ко мне пришел с просьбой высказаться на тему мира на Донбассе. Я видел, что этот вопрос беспокоит президента, и он считает вопросы войны своим важнейшим вызовом. Вопросы войны и мира беспокоят и нас, и мы говорим об этом все 5 лет, обращаясь в том числе и к мировой общественности. Синод УГКЦ ещё в начале войны написал послание к миру под названием «Украина истекает кровью». Мы понимаем, что как бы мы ни старались излечить раны войны, не будет окончательного результата, пока агрессор не прекратит эти раны наносить.

В том видеообращении я пытался сказать, как мы осознаём понятие мира. Мир не может означать капитуляцию и согласие на любые условия агрессора. Тогда это будет имитация мира, а последствия будут ещё хуже, чем от войны. Для того, чтобы мир был настоящим, он должен быть справедливым. Иначе это просто будет изменение способа нанесения ран нашему народу. Мы знаем из истории, что умиротворение агрессора ещё больше подпитывает его аппетиты. Очень важно говорить о боли нашего народа, и даже, когда мы будем вести переговоры с агрессором, помнить о глазах мамы, которая потеряла своего сына на войне. Мы должны быть голосом тех людей, которые пострадали. Пока не будет уважена их честь и вознаграждены обиды, причиненные им, о какой справедливости может идти речь?

Поэтому я старался, отвечая на просьбу господина Зеленского, сказать от имени людей, страдающих от войны, и донести, каким должен быть настоящий мир.

УКРАИНСКИЕ ЦЕРКВИ ДОЛЖНЫ ИДТИ ПУТЁМ ОЗДОРОВЛЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ

– После получения Томоса об автокефалии ПЦУ стали звучать заявления о возможном объединении ПЦУ и УГКЦ. Есть такая вероятность?

– Сегодня мы говорим о возможности реального сотрудничества и выработки дорожной карты, чтобы мы могли вместе действовать во имя блага украинского народа. Папа Франциск это называет экуменизм в действии. То есть для того, чтобы говорить о церковном единстве, мы должны научиться вместе шагать. Сегодня все христиане мира говорят о поисках путей восстановления первоначального единства Христовой церкви. Когда мы достигнем этой цели – я не знаю. Но мы должны ежедневно над этим работать.

Наша Церковь имеет своё видение того, как достичь этого единства, и исходной точкой считает открытые отношения и взаимное уважение. Мы должны научиться воспринимать друг друга не как оппонента, а как брата.

– Вы чувствуете, что УГКЦ в Православной церкви воспринимают как оппонента? О каких конфессиях идёт речь?

– По-разному бывает. В мировом православии есть разное отношение к инославным – к католической и греко-католической церкви. Это следствие исторических ран в наших отношениях. Мы должны идти по пути оздоровления исторической памяти и строить наши отношения искренне, возможно, с чистого листа, во имя высшей цели.

НИ ОДНА КОНФЕССИЯ НЕ МОЖЕТ ИМЕТЬ ЭКСКЛЮЗИВНОГО ПРАВА НА СЛУЖЕНИЕ В СОФИИ КИЕВСКОЙ

– Что касается просьбы проводить литургии в Софии Киевской. За последний год ПЦУ дважды провела там службу. Одну – по случаю получения Томоса, а другую – в честь интронизации Епифания. Затем было заявление министра Евгения Нищука о том, что ПЦУ может осуществлять в Софии Киевской службу три раза в год. Вы подали прошение о том, чтобы вам тоже позволили проводить литургию три раза в год. Но потом появилась информация, что вы отозвали свою просьбу.

– Мы нашу просьбу не отзывали. Во-вторых, Святая София является нашим материнским кафедральным храмом. И это было своеобразным открытием для украинского общества, УГКЦ тоже имеет отношение к Софии Киевской. Поскольку храм Святой Софии в Киеве является материнским храмом для всех ветвей украинского христианства, всех детей Киевской Церкви Владимирова Крещения. Эксклюзивное занятие этого храма только одной частью некогда единой, а ныне разделённой Киевской Церкви является неуместным и даже опасным.

То есть мы не против того, чтобы этот храм был открыт для богослужений. Но мы за то, чтобы украинское общество осознавало, что он является святыней всего народа.

Я бы хотел напомнить о статус-кво, который существует в храме Гроба Господня в Иерусалиме. Это место святое для всех христиан. И сегодня действует алгоритм, чтобы обеспечить доступ к нему всех. Его никто не может эксклюзивно занимать – ни католическая, ни православная, ни армянская сторона, ни коптская церковь. Но храм открыт для всех. Я думаю, что этот пример Иерусалима очень важен для Киева, который называют Вторым Иерусалимом.

– Искусствоведы, историки и специалисты по охране памятников ставят вопрос, насколько безопасно и уместно проводить богослужения в Софии Киевской. Литургии даже несколько раз в год могут повредить столетние фрески, мозаики да и стены древнего храма. Как Вы относитесь к идее и в дальнейшем оставить Софию для государственных политических событий?

– Мы с большим уважением и послушанием относимся к голосу искусствоведов и украинскому законодательству. Потому что сегодня этот храм является собственностью украинского государства, которое обязано его сохранить. И очевидно, что когда пойдет речь о вероятном открытии храма для богослужений, то именно искусствоведы и те, кто отвечает за сохранность этой святыни должны выразить условия и правила, а мы должны к ним прислушаться. Сегодня нам сказали, что нельзя проводить там богослужения, ибо София закрыта для реставрации. Это наш общий интерес, чтобы сохранился тысячелетний храм с его великолепными мозаиками и фресками.

 Ольга Скороход, «Цензор.НЕТ»