«Эта встреча – большой шаг вперед» – интервью Главы УГКЦ о встрече руководства УГКЦ с Папой Франциском

После завершения двухдневной встречи, которую возглавил Папа Франциск, Глава и Отец УГКЦ определил миссию крупнейшей Церкви своего права формулой «Катализаторы диалога и единства».

Как известно, Верховный Архиепископ УГКЦ, митрополиты и епископы – члены Постоянного Синода УГКЦ, 5 и 6 июля встретились в Ватикане со Святейшим Отцом Франциском и руководителями дикастериё, которые занимаются украинскими вопросами. Несмотря на то, что участие Папы Франциска было запланировано лишь на время открытия, Святейший Отец находился там в течение двух рабочих дней. Встреча стала местом плодотворного диалога: впервые Папа сказал о «гибридной войне» в Украине, впервые в коммюнике пресс-службы Апостольского Престола о ситуации в Украине было использовано слово «война», а не «конфликт».

В разговоре с «ACI Stampa» Блаженнейший Святослав рассказал об особой миссии УГКЦ как «экуменического катализатора», о попытке освободиться от бремени ран прошлого, а также указал на колониальный экуменизм и снова ставит вопрос роли Восточных Католических Церквей как моделей для достижения полного единства – окончательной цели экуменического диалога.

Ваше Блаженство, как прошла эта встреча Папы и представителей Римской курии с УГКЦ?

Именно Папа Франциск выразил желание организовать эту встречу и лично её возглавил. Более того, Святейший Отец находился с нами в течение двух дней, хотя вначале планировалось присутствие только в первый день. Этот факт подтвердил, что Римский Первосвященник желает обсуждать ситуацию в Украине «с первоисточником», а не с теми, кто имеет с ней «косвенную связь».

Какова была цель Папы?

Папа Франциск желает, чтобы Восточные Католические Церкви развивались и процветали. Часто говорят, и Святейший Отец это подтвердил, что униатство как метод восстановления полного и видимого единства Церкви Христовой исчерпало себя. Это правда. Мы, Восточные Церкви, тоже разделяем это мнение. Этот метод разделяет единую Церковь путем отделения от неё определенной части и присоединение её к другой Церкви, обостряет проблему разделения и не помогает излечить раны. Но часто, когда речь идёт об униатстве, этот термин используется для того, чтобы поставить под сомнение само существование Восточных Католических Церквей. Во время нашей встречи мы поняли, что Папа различает метод униатства и Восточные Католические Церкви. Мы не метод, а живые люди и живые Церкви. УГКЦ в течение последних тридцати лет чрезвычайно активно развивалась: Папа оценил жизнь, живость нашей Церкви и хотел выразить своё содействие её развитию.

В финальном коммюнике сообщалось о «новой методологии» этой встречи. О чём конкретно идёт речь?

Я считаю, что эта встреча – большой шаг вперёд, так как появилась новая методология. Ранее во встрече, посвящённой Восточной Католической Церкви, лично принимал участие Глава Церкви, которого принимал Папа или руководители соответствующих дикастерий. Это были отдельные встречи. Зато последняя встреча предусматривала участие Папы и руководителей компетентных дикастерий. Кроме Главы УГКЦ, на встречу прибыли восемь митрополитов (по четыре из Украины и диаспоры) и члены Постоянного Синода. Это позволило нам слушать и быть услышанными. Руководители дикастерий Курии смогли убедиться, что некоторые из моих заявлений были не только собственными убеждениями, а исходили от всей УГКЦ. Можно было увидеть синодальность в действии. Во вступительном слове Папа Франциск сказал, что недостаточно иметь Синод – необходимо быть Синодом. Мы показали Папе наш опыт быть Синодом. Поэтому мы пережили чрезвычайное происшествие, смогли выяснить определённые понятия и намерения и определиться с проектам на будущее.

Каковы основные темы ваших докладов?

Центральной темой нашего разговора была война в Украине. Всем понятно, что эта война является чужеземной агрессией, а Украина является жертвой. Всем понятно, что это гибридная война; о ней часто забывают и вокруг неё много манипуляций. Мы также проанализировали глубину ран, которые эта война наносит телу и душе украинского народа. Обратили внимание на наличие гуманитарного кризиса, созданного не только этой войной. Это кризис, который снова открыл раны нашего народа.

Что это за раны?

Мы – постгеноцидный народ: до сих пор залечиваем раны этой большой трагедии в истории нашего народа. Две мировые войны и уничтожение украинцев сталинским голодом превратили Украину в землю, политую кровью миллионов людей. Сейчас наше государство переживает период пробуждения собственного достоинства. И важно понять, что мы имеем в виду, когда употребляем слово «Украина».

И что именно вы понимаете под этим словом?

В это слово мы вкладываем, прежде всего, понимание присутствия в ней народа с собственной историей, своими ранами и одновременно надеждами. Мы думаем о государстве как субъекте международного права с чётко определёнными границами, признанными международным сообществом. Это государство, которое является общим благом нашего народа в его многонациональном и многорелигиозном измерении и переживающее период деколонизации, чтобы стать субъектом диалога со странами Центральной и Восточной Европы.

Зато наш агрессор, то есть Российская Федерация, в понятие «Украина» вкладывает территорию, которая является предметом переговоров и геополитических интересов. Россияне отрицают существование народа и рассматривают Украину как временное государство. Они хотят показать, что, скорее, речь идёт о «государстве-неудачнике», – государстве, которое «провалилось».

Это совершенно разные понятия.

К чему приводит это различие понятий?

Война в Украине – это колониальная война, ведущаяся в самом сердце Европы с намерением восстановить систему вроде Советского Союза, восстановить империю. Поэтому мы представили Святейшему Отцу желание украинцев защитить страну. Если агрессору удастся уничтожить украинское государство, он «перерисует» границы Восточной Европы, и это станет трагедией для всей Европы. Эта тема была одной из главных тем общения со Святейшим Отцом. Мы старались достойно представить наш народ, потому что его, к сожалению, часто пытаются показать как людей, которые не знают с кем идти – с Европой или с Россией. Чтобы охарактеризовать современную ситуацию в нашей стране, я употребляю такое сравнение. Украина – это узник, который провёл много лет в тюрьме и только что освободился, а потому чувствует себя, с одной стороны, свободным, но с другой – представ перед необходимостью реинтегрироваться в свободное общество, остаётся рабом тюремной ментальности.

Так Украина всё ещё узница?

Мы народ, который идёт путём деколонизации. В последние десятилетия мы пережили этапы, которые называем революциями. Всего их было три. Первая – Революция на граните, которую осуществили студенты и которая пришлась на время распада Советского Союза. Вторая – известна под названием Оранжевой революции 2004 года. Последняя – это Революция достоинства 2013 года. Это наши шаги к свободе, наши усилия восстановить свою молодую свободную страну.

Какова роль Церкви на этом пути освобождения?

Церковь – учительница освобождения. Стремление быть свободными на самом деле возникает вследствие роста осознания собственного достоинства. Во времена Советского Союза Церковь, особенно наша подпольная УГКЦ, была оазисом человеческого достоинства, поскольку тоталитарный коммунистический мир притеснял человеческую личность. Церковь всегда была последним прибежищем этого человека, где он мог осознать себя как образ и подобие Бога. Такое осознание – гарантия, что достоинство является естественным для человека, что его не предоставляют государственные законы или политические решения и никто не может его забрать. Свобода – это проявление достоинства, и это духовный феномен. Можно быть свободным даже в тюрьме, как это доказали наши мученики, исповедники нашей веры, которые, несмотря на заключение, оставались свободными. Но те, кто не пережил этой духовной свободы, нуждаются в помощи: мы часто являемся рабами наших плохих привычек.

И как тут может помочь Церковь?

Церковь помогает строить социальную справедливость, проповедуя и применяя четыре принципа её социальной доктрины: достоинство человеческой личности, солидарность, субсидиарность и общее благо. Для свободных людей государство является общим благом. Для украинцев государство – единственная гарантия быть свободными на своей земле. Раньше мы жили на нашей земле как граждане второго класса.

Папа Франциск часто говорит о практическом экуменизме. Или для Католической Церкви быть «учительницей освобождения» означает быть посредницей единства с другими конфессиями?

Несомненно. Я говорил о колониальной войне против Украины со стороны агрессора, который хочет, чтобы наше государство оставалось периферией великой империи. Убеждён, что большие экуменические шаги, сделанные на Западе во второй половине ХХ века, связанные с процессом деколонизации, при котором духовная жизнь освободилась от мирских и геополитических интересов и Церкви вернули себе способность к диалогу.

После окончания действия принципа «Cuius regio, eius religio» (чья власть, того религия), Католическая и Протестантская Церкви смогли свободно говорить о религиозных вещах. Проблема экуменизма в Украине и на всей территории бывшего Советского Союза заключается в том, что деколонизация еще не состоялась. Церкви были рабами, которых эксплуатировала атеистическая политическая власть для целей, которые не составляли непосредственного интереса церкви. Когда мы сегодня в Украине говорим об экуменических усилиях, то ещё больше ощущается необходимость деколонизации. Церкви живут собственными предубеждениями друг против друга. В общественном сознании, прежде всего, православные церкви считаются агентами чужеземной власти. Люди понимают, что между католиками, православными и протестантами существуют догматические, богословские и духовные разногласия, но они не понимают, почему сами православные разделены между собой.

Разделение, которое кажется ещё более напряжённым из-за решения Константинопольского Вселенского патриархата предоставить автокефалию Православной Церкви Украины – решения, что привело к появлению напряжения с Московским патриархатом, а также в самой православной общности...

Разделение в православии является большой проблемой для Украины. Предоставляя автокефалию, Вселенский патриархат пытался вылечить эти разногласия, но мы видим, что путь, который придется пройти, ещё долгий.

Какова позиция Украинской Греко-Католической Церкви?

Прошло уже тридцать лет, как наша Церковь вышла из подполья, и мы пережили определённую экуменическую трансформацию. После падения Берлинской стены и «железного занавеса» УГКЦ вышла из катакомб и получила возможность жить духом Второго Ватиканского собора, в частности, его экуменическим духом. Но в 1990-е годы экуменическая ситуация в Украине была очень напряжённой. Нас рассматривали как врагов, в частности потому, что Церкви дискутировали по поводу распределения храмов. Однако сегодня совсем другая ситуация. Мы вместе сотрудничаем там, где это возможно. Мы воспринимаем православных как наших братьев. Во время встречи я представил социологический опрос Центра Разумкова, который показывает, что экуменическая открытость греко-католиков выше, чем у других Церквей и христианских общин Украины.

Как вы реализуете свою экуменическую миссию?

Мы хотим поддерживать контакты и отношения со всеми Церквами, присутствующими в Украине, а особенно с Православными Церквами, которые составляют 71 процент христианского населения. Мы ищем все возможности для сотрудничества, особенно когда речь идет о помощи населению, которое больше всего страдает от войны. Бомбы не различают католиков и православных, тех, кто говорит на украинском, русском, польском... Они убивают всех без исключения. Поэтому мы стараемся найти единство в решении этих болезненных проблем.

Кардинал Кох, президент Папского совета по содействию единству христиан, рассказал об экуменических вызовах. Какую миссию вам поручили?

В своём докладе кардинал Кох сосредоточился на анализе документа нашего Синода «Экуменическая концепция», за который он выразил нам благодарность. В документе говорится о принципах экуменической деятельности нашей Церкви, об её инклюзивной экклезиологии – видении Церкви, которая никого не исключает и видит в лице верующего другой конфессии брата, которого нужно принимать и любить. Мы говорили о возможной модели единства, сложившейся в ситуации, в которой мы живём сегодня, и горизонтов, которые могут привести нас к диалогу и очистке памяти, чтобы излечить наши раны и не оставаться заложниками прошлого. Кардинал Кох сказал, что такой документ является признаком экуменической зрелости нашей Церкви и свидетельством того, что мы не можем считаться препятствием. Более того, мы стали катализатором экуменизма. В конце концов, экуменическая идентичность является частью идентичности каждой Восточной Католической Церкви: мы имеем то же богословие, те же корни в канонической практике, что и наши православные братья. Нам просто нужно выяснить, как это сделать возможным.

У вас есть идея, как это сделать?

По многим причинам у нас, к сожалению, нет официального диалога с Православными Церквами. Но когда этот канал будет создан – возможно, путём двусторонних встреч с каждой украинской Православной Церковью, – мы начнем думать о применении (в локальном пастырском контексте) плодов экуменического диалога, который ведётся на универсальном уровне, начиная с работы Международной смешанной Католической и Православной богословской комиссии. Первой темой будет признание действительности таинств, а следовательно, прекращение повторного крещения верующих других конфессий. Первым шагом здесь может стать внедрение на местном уровне того, что делается на уровне вселенском.

Правда, на вселенском уровне сама Комиссия немного «хромая»: Болгарская Православная Церковь никогда не принимала участия в заседаниях, Московский патриархат отозвал участие из-за украинского вопроса...

К сожалению, православный мир очень раздроблен. Это удивляет, как я уже сказал, самих православных верующих. Однако мы не обращаем на это внимания, потому что хотим быть катализатором диалога и единства. Это специфическая миссия нашей Церкви.

Есть двадцать три Церкви своего права, на территории некоторых из них ведётся война. Например, Халдейский патриархат переживает подобную вашей ситуацию в Ираке. Почему Папа пожелал встретиться именно с вами?

Затрудняюсь ответить. Возможно, потому, что мы являемся крупнейшей Восточной Католической Церковью, и Святейший Отец видел, что в отношении нашей Церкви существуют многочисленные предубеждения, в частности вследствие пропаганды. Папа хотел, чтобы эти предубеждения исчезли, чтобы появилось пространство для совместных размышлений и чтобы углубиться в историю идентичности нашей Церкви.

В заключительном коммюнике встречи мы говорим о новой методологии, созданной именно стремлением Папы поддержать одну из этих Церквей в её миссии. Первым результатом является понимание того, что Восточные Католические Церкви не исчерпали себя, а наоборот – их нужно по достоинству оценить. Это касается всех Восточных Церквей. И возможно, в будущем Папа созовёт подобные встречи и для других Восточных Церквей для их процветания.

Греко-Католическая Церковь Украины имеет три мечты: визит Папы в Украину, подъём её достоинства до Патриархата и беатификация митрополита Андрея Шептицкого. Стали ли сегодня эти мечты ближе?

Они ближе, чем три дня назад. Прежде всего, мы публично пригласили Папу приехать в Украину. Мы сказали ему: «Сегодня мы встречаемся с Вами и Вы слушаете нас. И многие не могут быть здесь, однако хотят Вас слушать и видеть. Мы ждём Вас в Украине, чтобы Вы смогли прикоснуться к ранам войны и помогли прекратить их кровотечение». Такими инициативами, как «Папа для Украины» Святейший Отец Франциск хотел облегчить наши страдания. Однако у нас создалось впечатление, что мы работаем только для того, чтобы исправить последствия войны. А надо повлиять на её причины. Поэтому когда Папа приедет в Украину, это будет работой над прекращением войны. Мы повторили наше приглашение и в неофициальной обстановке, когда встретились со Святейшим Отцом во время ужина в доме Святой Марты. Папа сказал мне: «Я подумаю».

Теперь что касается патриархата...

Эту тему мы тоже рассматривали, когда говорили об экуменическом измерении жизни нашей Церкви. Патриархат – это способ существования, а не награда. Это выработка механизмов для процветания нашей Церкви, поскольку повышает нашу эффективность и пастырскую работу. Наша Церковь, её развитие и расцвет не является угрозой для наших православных братьев. Мы не «против кого-то», а «для кого-то». Эта ментальная революция ещё не завершена. Но нам нужны новые структуры. По статистике Министерства иностранных дел, ежегодно из страны выезжает миллион украинцев, и мы должны обеспечить пастырскую поддержку этим мигрантам. То же можно сказать и о других Восточных Церквах, которые переживают подобную ситуацию, например, Халдейский патриархат, для которого характерен массовый исход христиан из Ирака.

Всё это указывает на необходимость создания патриархата: хотя корни нашей Церкви в Украине, но мы стали глобальной Церковью, которая выходит за пределы географической территории.

И, наконец, личность митрополита Шептицкого...

Митрополит Шептицкий первым понял глобальное измерение нашей Церкви. В то время, когда он возглавлял УГКЦ, она имела только три епархии на Западной Украине, которая в то время находилась под властью Австро-Венгерской империи. Сегодня у нас 34 епархии по всему миру, и это тоже благодаря митрополиту Шептицкому, который первым осуществлял пастырские визиты к своим верным во всех уголках земного шара и сделал всё необходимое для того, чтобы они имели священников и епископов. Он первым отметил пастырские потребности создания структур для иммигрантов. Мы живём плодами того, что начал митрополит Шептицкий.

Иными словами, время собирать урожай...

Эти два дня не имели целью положить на стол готовые решения, рассмотренные и принятые заранее в какой-то дикастерии. Это были дни изучения, анализа, размышлений о дальнейших шагах. Мы ожидаем, что в ближайшее время появятся плоды этих размышлений, конкретные решения, создание определённых структур и механизмов, которые смогут помочь нашей Церкви процветать в Украине и в мире.

www.acistampa.com

Перевод с итальянского языка Секретариата Главы УГКЦ в Риме