Блаженнейший Любомир: «Майдан молился не за страх, он просил победы»

Одно большое окно, два стола и ходунки, которые помогают ему передвигаться. Не знаю, как Блаженнейшому Любомиру удавалось преодолевать ступеньки на сцене Майдана, но приветствовали его очень радостно.

– Ваше Блаженство, а помните, как вы два года назад пришли на Майдан и как вас приветствовали многие тысячи людей?

– Вы знаете: я незрячий и не очень хорошо слышу. Поэтому не имел какой-то эмоции от того, что меня люди приветствуют, что они радуются тому, что я пришёл. Я этого как-то особо не чувствовал, и не ждал, и не искал этого. Меня попросили обратиться к людям. Я пошёл навстречу пожеланию и сказал то, что в тот момент надо было сказать. Как люди реагировали, я не знаю.

– Тогда вы сказали: «Не бойтесь и творите добро». Духовные лица, иерархи делают такие обращения, когда они убеждены, что поступают правильно. Как вы приняли решение, что поддерживаете Майдан?

– Я на Майдане мало был, два или три раза всего. Не останавливался там долго. У меня не было возможности общаться с людьми на самой площади. Но про Майдан я слышал от других людей. Собственно, наша Инициативная группа «1 декабря» интересовалась тем, что происходило на Майдане, мы старались контактировать с активистами, приглашали кого-то с Майдана и обсуждали дела. Одно слово, не будучи на Майдане физически, я имел возможность понимать и чувствовать, что происходит. Я не помню всего, с чем выступал и что говорил. Но это очень важно в такие моменты – не бояться. Майдан – это не только протест против правительства и против власти. Майдан, на мой взгляд, это позитивное событие, чудо и проявление воли к изменениям к лучшему, это хорошо. Майдан был, чтобы созидать. И люди, которые были там, которые переживали там по несколько дней или несколько десятков дней, понимали: они там ради добра, чтобы строить. Я так видел Майдан и ещё сегодня его так вижу, что это был разворот в направлении строить и творить. Должен сказать, что, может, мы не строим так ревностно и так рьяно. Мы строим не так, как хотелось бы. Но всё же сделан шаг, важный шаг. Мы стали на пороге чего-то нового.

– На Майдане проходили молебны, тогда где-то 10–20 тысяч человек вместе молились. Это был страх расстрела или всплеск веры?

– Прошло столько времени, я не помню всех ощущений, но осталось впечатление, что люди часто и много молились. И там были священники разных конфессий и разные духовно верующие. Я думаю, что те люди не из страха, но молились, просили Господа Бога поддержать их дело. Да, молитва закаляет, молитва облегчает боль, но молитва Майдана была просьбой к Богу помочь в этом деле.

– Ваше Блаженство, Украина пережила три революции, и каждый раз элиты вели себя не очень хорошо после революции. Они подводили своих людей. И такое разочарование и после Революции достоинства. Сейчас люди тоже разочарованы, происходит много нехороших вещей. Эта последняя революция или нет? Как вам кажется?

– Видите ли, есть такая вещь. Мы должны осознавать, что мы все ещё продукт того воспитания, которое наши люди получили в советское время. Я бы сказал, что те, на кого мы надеялись, ещё не дошли до такого духовного уровня, чтобы оправдать наши надежды. Видите, и сегодня наши политики борются за власть. Обидно, на что они готовы идти за власть: покупают и продают голоса, делают, что хотят. Много говорят, а мало делают. Но всякой ценой хотят быть при власти. Меняются законы, какие-то странные сделки совершаются в интересах людей у власти. Одним слово, у нас всё ещё синдром власти. Смотрите, как депутаты: ну, душу и тело продаст, чтобы только прийти к власти. А почему? Не для того, чтобы служить народу.

Власть сегодня не очень слушает, что народ говорит, а народ не очень берётся за работу, живя ещё советским синдромом – «нам дадут»

В чём была прелесть Майдана? Что меня больше всего восторгало и сегодня радует? То, что народ – и младший, и старший – откликнулся, народ сказал что-то. К сожалению, мне кажется, что произошли две вещи: власть сегодня не очень слушает, что народ говорит, а народ не очень берётся делать. Народ всё ещё живёт советским синдромом – «нам дадут»: что власть для нас сделает, что нам дадут или что нам даст Западная Европа, что нам даст Америка. Что нам дадут?

Люди ещё не достаточно активны. Может, теперь благодаря определённой децентрализации, а она коснётся всех сфер, народ прозреет и начнёт двигаться, реагировать.

– Почему вы говорите, что люди неактивные?

– Они очень небрежно голосуют, не проверяя, за кого голосуют, не спрашивают у тех людей: что вы думаете, как вы думаете. А если и дадут гречки или чего-то другого, то сразу забывают обо всём. Хоть и есть определённое разочарование, но нет причины быть очень разочарованным. Почему люди разочарованы? Потому что они думали, что на вербах вырастут груши и что они будут благоденствовать. Если бы люди приступили к работе, не было бы разочарования, а было бы осознание: уменя будет столько, сколько заработаю. Разочарование не оправдано, его причина – в недостаточной активности и недостатке ответственности. Не спрашивает себя народ, не спрашивает себя каждый, даже те, кто стоял на Майдане: а что я сделаю, что я сделал, чтобы Украина была лучше? Он спрашивает: а что мне дали после Революции? А раз ничего не дали, то он разочарован. Если бы мы взялись за работу и принялись не поодиночке, но вместе, вот была бы сила. Смотрите, сколько у нас добра! Волонтёры! Сколько людей делает добро, а те, что делают добро, сами растут, они служат другим, поддерживают кого-то – ту же нашу армию. Если бы не волонтёры, где бы мы были? Уже теперь понемногу начинают нормализоваться наши дела, но вначале мы ничего не имели, но была и воля. Значит, есть в народе сила, есть возможность. Но надо последовательно, скажем, не только волонтёры, а каждый гражданин должен работать, думать и заботиться. Тогда бы не было причины быть разочарованным.

– А как так сделать, чтобы гражданин это понял?

Надо, чтобы люди сказали: хватит, не буду больше давать и брать взятки

– Это очень важная проблема. Здесь важно, чтобы церкви начали более активно привлекать людей к работе, поощрять, объяснять, что быть христианином или вообще верующим – это значит и работать, делать что-то. Мы сетуем на коррупцию, стараемся от нее избавиться, но она сама не исчезнет: надо, чтобы люди сказали: хватит, не буду больше давать и брать взятки. В антикоррупции важно не только создавать законы, ибо законы указывают направление, но законы надо выполнять. Закон отрицает коррупцию, но надо не давать себя коррумпировать или не жить с коррупцией. Майдан, по моему мнению, дал мощный сигнал всем без исключения – и элитам, и гражданам. Как это сдвинуть? Я говорю о том, что мне ближе, – о Церкви. Церкви, и католики, и православные, и протестанты, и все верующие должны проповедовать людям: работайте, люди, соревнуйтесь, старайтесь – и всё встанет на место.

– А вы лично не разочарованы результатами революции, действиями власти?

– Что значит разочарован, мне обидно, что власть движется не так, как бы хотелось. Но я спрашиваю себя: что делаю я? То есть основной вопрос, чем я могу помочь. Но я должен в первую очередь – и каждый из нас, не только я –спросить себя: что я делаю, чтобы было лучше. И нужно что-то делать.

– Годовщина Революции достоинства – это целый ряд годовщин майданных событий. Как его отмечать?

– Как лучше? Люди в своей повседневной жизни должны осуществлять идеалы Майдана. Сойтись и постоять 3–5 часов, попеть, послушать речи – это нужно, но не первостепенно. Майдан мы отмечаем, празднуем, стараясь осуществлять его идеалы.

– Ваше Блаженство, в соцсетях людей, которые отстаивают, например, традиционные ценности, обвиняют, что они клерикалы. По вашему мнению, клерикальне общество – это хорошо или плохо?

– Да нет клерикального общества – есть верующие и неверующие. Если человек верует в Бога, верует в Божью правду, верит, что Бог сотворил и две руки, и ум для мышления, и волю к действию, то он приступает к работе. Впрочем, и неверующий, хотя он не верует, но работает. Каждый верующий знает, что он от Господа получил Дары, понимает, что и свобода – это Божий дар. Но свободу надо осуществлять, свобода на то, чтобы мы делали добро, чтобы мы не были рабами, чтобы мы не были паяцами, но чтобы были людьми ответственными. Я осознаю, что я могу, имею Божьи дары и работаю. И может быть человек неверующий, но тоже активный. Поэтому на сегодня в ежедневном взаимодействии это разделение искусственное.

– Сейчас против нас очень строго, в том числе пропагандистскими методами воюет Россия, и к этому, к сожалению, подключается Русская Православная Церковь. И вот Патриарх Кирилл ставит вопрос так, что европейская цивилизация противопоставляется другому христианскому миру: что, мол, Русская Православная Церковь является носителем христианских ценностей, а европейская цивилизация ими пренебрегла. Как вы это прокомментируете?

– Знаете, никто из нас не настолько совершенен, чтобы мог сказать: всё, что я делаю, хорошо. Надо быть смиренным, честным, искренним. Скажем, а что делает Русская Православная Церковь, чтобы поднять уровень, чтобы был мир и чтобы они не только говорили, а были тем, чем они хотят быть, – истинными христианами? С утверждениями, что я лучше тебя, стоит быть осторожным. И это чистая пропаганда, то есть желание показать себя лучшим. Если бы было искренне, то было бы настоящее соревнование делать правду, действовать, стараться. Разве можно оправдать агрессию на Украину? Знаете, можно много говорить, какие мы хорошие, но о нас говорит то, что мы делаем. И это свидетельствует лучше, чем наши слова.

– «Радио Ватикан» сообщило, что делегат пастырского округа Римско-Католической Церкви Крыма Яцек Пиль встретился с представителем оккупационной власти и даже подарил ему чётки, освящённые Папой. Скажите, понятно, что священники вынуждены встречаться даже с оккупационной властью. Но заслуживают ли оккупанты таких подарков?

– Я знаю мало фактов, мотиваций, обстоятельств, чтобы осуждать. Мы должны искренне искать единства христианского сообщества. Если бы в этом событии закрадывалось чисто политика, чего я не исключаю, я бы не был счастлив. Церковь не может рассчитывать на политику. Церковь должна опираться на Бога. А по конкретной ситуации, почему есть такая причина, мотивация... Факт, что кто-то с кем-то говорит, еще не значит измены. Я не чувствую себя в состоянии присоединяться ко всеобщему осуждению. Надо быть очень осторожным. А иногда стоит сделать определённые шаги, которые могут быть непопулярны. Но, если они будут искренни, то дадут свой благословенный плод. Но это не ради политики, а ради правды и любви.

– Вы знаете, в РПЦ есть проповедники, которые переехали туда из Украины и говорят о «свинской идеологии, бесовском менталитете». Предсказывают смерть нашему президенту. Надо ли бояться антимолитв?

– Разве что смеяться над ними. Это такая пустая болтовня. В этом нет христианства.

– Некоторые из их адептов говорят, что Небесная сотня или наши бойцы не будут иметь Спасения.

– Это такое глупое говорят? Знаете, я думаю, что, кто так говорит, свидетельствует о своём духовном уровне. Глупо, одно слово. И знаете, люди, которые себя уважают, которые имеют какое-то малейшее чувство человеческого достоинства, такого никогда не скажут. Это пропагандисты – они вам за деньги всё сделают, будут всякую дурь говорить. Это не серьёзно. Не надо быть каким-то ясновидящим, чтобы понимать, на каком духовном уровне находятся эти пропагандисты.

Лана Самохвалова, Информационное агентство «Укринформ»