Разрушение УГКЦ как элемент уничтожения украинства

Частью украинства была и есть Украинская Греко-Католическая Церковь. В марте, когда сполнилось 70 лет со времени проведения Львовского псевдособора, в результате которого произошла ликвидация советской властью Украинской Греко-Католической Церкви, во Львове вспомнили, как проходил этот процесс – начиная с псевдособора 1946 года и заканчивая выходом УГКЦ из подполья.
Рассуждения на эти и другие темы озвучили ректор Украинского католического университета отец Богдан Прах и политзаключённый советских концлагерей Игорь Калинец 14 марта во львовском книжном магазине «Е». Встреча была организована в рамках проекта «Исторические диалоги».
 

Псевдособор 1946 года не был каноническим
Через два дня наступит очень печальная, но важная дата: 17 марта 1945 года Сталин подписал главный документ, с которого началось разрушение, уничтожение Украинской Греко-Католической Церкви. В этом документе было прописано, каким образом должно произойти уничтожение Церкви – путём формального воссоединения через собор. Об этом рассказал на встрече отец Богдан Прах, много лет изучающий данную тему.
Сначала хотели заставить нашу иерархию быть участником тех событий. Когда она отказалась, началось давление на очень известных священников, которые имели влияние в своём регионе.
Тогда состоялась подготовка к псевдособору. Он не мог быть каноническим, поскольку все решения о судьбе Церкви должны принимать епископы, а на соборе не присутствовал ни один епископ греко-католической церкви.
Какая была мотивация у священников – участников псевдособора? В основном они даже не знали, куда и зачем их пригласили. Их привезли во Львов, поселили в гостинице. Священники, которые не захотели голосовать на соборе, остались на Лычакове или были похоронены на других кладбищах. Дата их смерти – неделя или две недели после собора.
Судьба же священников, которые подписали документы псевдособора, сложилась по-разному в разных частях Галичины. Многие из них были отравлены, многих арестовали под предлогом тесного сотрудничества с украинским национальным подпольем. Фактически всем священникам, или 99,9 процента, инкриминировали сотрудничество либо с украинским подпольем, либо с немцами. Многих священников арестовали вплоть до 1951 года. Главной причиной ареста, как сказано в их делах, было то, что они подписали. Итак, устроители псевдособора задание своё выполнили, тогда была ещё другая цель – уничтожить украинскую интеллигенцию.
Власть же ставила себе целью уничтожение Церкви вообще – православной ли, или греко-католической. Когда на нашей территории арестовали большинство священников, то пришлось в 1950–1955 годах закрывать церкви, поскольку они были пустые. Епископы беспокоились: священников или убивают, или арестовывают, приходы закрывают. Цель советской власти была достигнута. Каждые пять лет «гебисты» срывались и делали проверки, как православизируются греко-католические приходы.
Есть много свидетельств, что священники, которые стали православными, осознавали свой грех и просили подпольного священника венчать своих детей. Православный священник приглашал хоронить своих родителей или совершать другие таинства подпольного священника. Это был симбиоз. Но советская власть такого не могла допустить. Большинство сёл, где была активной подпольная Церковь, и ныне разделены на две части. Кагебистская власть сделала всё, чтобы поднять авторитет православного священника в противовес подпольному. Потом, когда уже Церковь выходила из подполья, те приходы, где не было подпольной Церкви, целиком переходили к нашей церкви. Там, где община была разделена, она и до сих пор такой осталась.
 

Шестидесятники в 1980-х годах помогали выходить УГКЦ из подполья
Игорь Калинец рассказал, как он вместе с другими шестидесятниками в 1980-х годах помогал выходить нашей Церкви из подполья. Он был близок к тому, что делали Михаил Горынь, Степан Хмара, создавая комитет защиты УГКЦ. Больше об истории движения борьбы за нашу Церковь, по мнению Игоря Калинца, мог бы рассказать покойный Иван Гель, потому что очень хорошо знал, был участником и действующим лицом возвращения нашей Церкви из подполья.
Ирина Калинец в то время возобновила Марийское общество УГКЦ, стала привлекать к гражданским акциям наших священников, выводить их из подполья, чтобы они прилюдно были на разных службах, на общественно-политических акциях. На этих акциях, начиная с 1989 года, собирали не десятки, а тысячи людей на площади или возле церквей.
«Священников приглашали на эти акции из подполья, чтобы они показались, чтобы люди привыкали к ним и к тому, что есть эта Церковь в подполье и она хочет легализации», – отметил Игорь Калинец.

Как возвращался Юр
Игорь Калинец рассказал, как в 1990 году, будучи депутатом Львовского областного совета, организовал акцию гражданского неповиновения по возвращению нашей церкви собора Святого Юра: «В августе 1990 года было открытие Музея истории медицины Галичины имени Марьяна Панчишина, на котором было очень много людей. Я оказался среди них. На этой встрече Владыка Юлиан Вороновский сказал, что в воскресенье надо забрать собор Юра. А то была пятница. А как организовать это? Ведь в соборе святого Юра была большая охрана. И если объявить на открытии музея, что надо идти к собору Юра в воскресенье, то там увеличат охрану и людей даже близко не допустят. Однако задание было одно – подумайте и сделайте, чтобы церковь святого Юра в воскресенье принадлежала нашей общине. Господь так дал, что очень много было совпадений в пользу этого события. На воскресенье молодых людей собирали поднимать флаг в аэропорту; политзаключённые проводили панихиду на могилах на Лукьяновском кладбище; ревностные греко-католики из городка Николаева тоже пообещали приехать несколькими автобусами. Также в то воскресенье было освящение места под церковь Владимира и Ольги на улице Симоненко в Львове».
Поэтому договорились, чтобы на четвёртый час все шли с разных концов на Святоюрскую гору. Сам Игорь Калинец пошёл на освящение камня. Когда освящение закончилось, ему дали слово. Он вышел на трибуну и сказал: «Люди, остался час. Мы за час дойдём до Юра?» – «Дойдём». И вся эта масса, а там были тысячи людей, пошла на Юр. Сосед Калинца, который был хорошим специалистом по отпиранию замков, тоже согласился пойти. Когда все собрались у собора святого Юра, стража, которая стояла у ворот церкви, растерялась. У них были приготовлены решётки, чтобы загородить вход, но их не успели выставить. Люди окружили. Немного помучавшись, ребята открыли церковь. Людей туда не пустили, сказали, что завтра придёт художественная комиссия, чтобы осмотреть, что тут есть, и переписать всё. Затянуло процесс только то, что в Митрополичьих палатах оставили священнослужителей. Целую неделю люди следили и к Преображению церковь была освобождена. Тогда митрополит Стернюк торжественным шествием в сопровождении многих священников, вышедших из подполья, пришёл и отслужил службу.
Игорь Калинец вспоминает: «В то время, когда община пришла к церкви, прибежал Вячеслав Чорновил, который был тогда председателем областного совета, и обратился ко мне с претензией, как я так посмел, ибо они должны были официально это сделать, передать, а ты нарушил порядок. Я ответил: мы уже столько ждём – полгода на областном и городском советах говорят о возвращении храма, а вы почему-то ничего не делаете. Поэтому люди вынуждены были уйти. Конечно, я ему не говорил, что это было распоряжение Стернюка».
«Ведь это был не просто храм, а символ нашей Церкви. Это был наш символ. Его обязательно надо было взять. Даже и символ. Хоть вошёл в конфликт со своим давним приятелем», – отмечает Игорь Калинец.
Также поэт рассказал, что наша власть была очень гуманна к православным. Не так, как в 1946 году российские власти к нам.
«Никто даже не верил, что наша Церковь возродится. Это произошло благодаря очень большой жертве. Мы должны помнить об этой жертве и даже на этом строить нашу перспективу», – подытожил отец Богдан Прах.

Записала Анна Врублевская